Мусьёк

Как забыть то , что были во время Великой Отечественной войны на оккупированной территории Белоруссии ,Украины ,России десятки концентрационных лагерей и в том числе и детские лагеря смерти , где держали маленьких детей и у которых до смерти выцеживали кровь для раненых солдат Вермахта ?
Разве можно это забывать и те кто это делал в прошлом веке , сейчас из Европы нам несут ювенальный фашизм
О контрационно-донорском детском лагере смерти Красный берег в Белоруссии во время войны
О том, что немцы «натворили в Беларуси в прошлом веке», наглядно напоминает хотя бы недавно открытый в республике мемориальный комплекс «Детям — жертвам Великой Отечественной войны».
Расположен он в деревне с символичным названием Красный Берег, что в 21 километре на северо-запад от Жлобина (Гомельская область). В груди все холодеет, когда видишь этот печальный скульптурный ансамбль… Жгущее ощущение чужого, далекого горя захлестывает душу. Впрочем, словами это вряд ли передать. Больше эти чувства может понять тот, кто бывал в Хатыни — одной из 619 белорусских деревень, сожженных гитлеровцами вместе с жителями. Недаром мемориал в Красном Береге называют «детской Хатынью». Ныне это памятник, аналогов которому нет не только в России и Украине (не говоря уже о странах Балтии), но и вообще нигде в мире.......
"После Великой Отечественной много говорили о солдатах и партизанах и куда меньше — о детях на войне, которые наравне со взрослыми испытали все ее ужасы. Да, известно, что были пионеры-герои, многие ребята активно партизанили. Но надо помнить о том, что ребенок на войне, по большому счету, — это существо самое беззащитное. И оккупанты делали с нашими детьми что хотели. Только на территории Беларуси было 14 детских концлагерей, где у ребятишек выкачивали кровь для раненых солдат вермахта. И мне захотелось простым языком скульптуры поведать о том, что война украла у детей. А украла она все: родителей, детство, школу, небо, будущее… Жизнь, наконец…"- рассказывает автор проекта.
Один из упомянутых архитектором Левиным гитлеровских детских «кровозаборных» концлагерей и располагался в Красном Береге. Непосредственно на этом месте был создан мемориал. Как и «Хатынь», он очень доступен для должного восприятия всем, кто его посещает. При этом комплекс напрочь лишен каких-либо характерных атрибутов войны, как то оружие, суровые лица, колючая проволока… В нем, напротив, словно господствуют мир и детство.
Но… Вот посетителей «встречает» тоненькая, хрупкая бронзовая девочка-подросток с поднятыми над головой скрещивающимися руками. Подчеркнуто длинные (будто недетские) пальцы широко разведены. Она как бы защищается от некоего неотвратимого ужаса, но уже осознает, что нет даже мизерной надежды на спасение, ибо она, на которой лишь простенькое платьице, уже в самой гуще беды. Это впечатление усиливает и остроскулый ее лик: голова приопущена, а глаза глядят мимо всех — в край квадрата из красного щебня, в котором стоит ребенок. Этот взгляд — как укор: вы меня не защитили, никто, ни один… Красный квадрат символизирует пролитую детскую кровь. Автор этой проникновенной скульптуры — Александр Финский.
Далее по ступенькам посетитель вступает на площадь Солнца. К ней ведут восемь лучей: один — черный, остальные — золотистые. Последние пронизывают путь к детским мечтам, черный же ведет в искаженную войной реальность… На нем в три ряда стоят выполненные из прочного бетона белые школьные парты, всего их 21. Они символизируют обычный по тем временам большой школьный класс. Ясно, что за эти парты дети никогда не сядут… Вернее, приезжающие сюда школьники и взрослые за них садятся (это не возбраняется) — но только для того, чтобы глубже вообразить всю трагедию случившегося здесь в годы гитлеровской оккупации.
Это только один класс, а ведь в годы своего хозяйничанья на чужой земле немцы уничтожили в Беларуси 13 тысяч школ — десятки тысяч подобных классов…
Говорят, что с высоты птичьего полета эти восемь лучей смотрятся еще выразительнее.
Экскурсовод, сам уроженец этих мест, Александр Манкевич рассказывает:
— В краснобережский лагерь смерти узников свозили из нескольких районов тогдашней Советской Белоруссии. Отбирали детей в возрасте от 8 до 14 лет. Фигурка девочки в начале мемориала неслучайна: большинство сюда попадавших были именно девочки. У них чаще всего встречались первая группа крови и положительный резус-фактор. Тети и дяди в белых халатах вели себя с жертвами без особой строгости, но кровь забирали у них до последней капли. Умирать было не больно — обескровленные дети просто засыпали. А тем, кто еще подавал признаки жизни, губы смазывали ядом — этакий своеобразный жест гуманизма со стороны бездушных палачей…
Здесь, в Красном Береге, был апробирован новый — «научный» — метод забора крови. Детей подвешивали под мышки, сжимали грудь. Для того чтобы кровь не сворачивалась, делали специальный укол. Кожа на ступнях отрезалась — или в них делались глубокие надрезы. Вся кровь стекала в герметичные ванночки. Тела ребятишек увозили и сжигали.
Иным детям «везло» больше — их отправляли донорами в Германию и там забирали у них кровь для раненых офицеров и солдат вермахта…
По данным архивов известно, что из этого лагеря фашисты вывезли 1.990 детей, в том числе 15 юных жертв были из Краснобережского сельского Совета. Это установила Чрезвычайная комиссия, работавшая тут еще в 1944 году. При этом фамилии местных детишек были выяснены, имен же других доискаться, увы, не удалось. Вообще же, по официальным данным, в годы Великой Отечественной узниками детских концлагерей стали более 35 тысяч только белорусских детей......
А россиянин Николай Згурский с тринадцати лет носит печать кровавой жажды рейха на запястье левой руки — это «памятное» клеймо ему поставили именно здесь, в Красном Береге.
— Брали кровь по-страшному, — вспоминает Николай Ильич. — Начинают брать — и радуга в глазах идет. Становится все такое оранжевое. И теряешь сознание… Прекращают, уносят. Как я остался жив — не понимаю. Наверное, лишь по счастливой случайности.
У черной школьной доски в «мертвом классе» экскурсовод Александр Манкевич проникновенно декламирует наизусть письмо 15‑летней Кати Сусаниной, которое на этой доске воспроизведено будто мелом.
С обратной стороны классной доски — сломанная, искалеченная карта современной несломленной Беларуси. На ней обозначены лишь места, где находились детские лагеря, подобные «Красному Берегу».
Красные яблони мемориала
Через несколько шагов — белые паруса «бумажного кораблика»: это скульптурная метафора воплощения никогда не сбывшихся мечтаний погибших детей (здесь черный луч обрывается). На парусах — отлитые в металле десятки самых распространенных славянских имен, которые были взяты из «отчетных документов» фашистских детских концлагерей. Оля, Настя, Тема, Петя, Вера, Лена, Олежка, Марина, Зоя, Аркаша, Арина, Сима, Витя… Экскурсоводы рассказывают, что сюда нередко приезжают молодожены и выбирают на парусе имя своему будущему ребенку.
Наконец, за корабликом — 24 витража с рисунками детей нескольких послевоенных лет. Они были отобраны из архива студии известного минского педагога Сергея Каткова (у которого когда-то учился и архитектор Левин). В белых рамах — принцессы, цветы, птицы, цирковые артисты…
— Рисунки эти излучают радость, а не горечь, — говорит Леонид Левин. — И я подумал, что это будет светлое воспоминание о всех детях той военной поры, погибших и выживших. Предлагались разные варианты, но мне показалось, что именно работы студийцев послевоенных лет будут наиболее искренними и близкими идее, заложенной в мемориале.
Окружает весь комплекс молодой яблоневый сад… Местные краеведы рассказывают, что поэтическое название их деревни — Красный Берег — родилось от необыкновенного сада, который когда-то вырастил здесь некий ботаник Незведский (имя его, к сожалению, позабылось). Это были красные китайские яблони. Они имели коричневые стволы, цвели красным «дымом» — и в положенный срок на них появлялись красные плоды.
http://www.nn.ru/~gallery260037?MFID=574553